Владимир Маяковский
«Без руля и без ветрил»

На эфирном океане,
там, где тучи-борода,
громко плавает в тумане
радио-белиберда.
Утро.
На столике стоит труба.
И вдруг
как будто
трубу прорвало,
в перепонку
в барабанную
забубнила, груба:
"Алло!
Алло!!
Алло!!!
Алло!!!!"
А затем -
тенорок
(держись, начинается!):
"Товарищи,
слушайте
очередной урок,
как сохранить
и полировать яйца".
Задумался,
заволновался,
бросил кровать,
в мозгах
темно,
как на дне штолен.
- К чему ж мне
яйца полировать?
К пасхе,
што ли?! -
Настраиваю
приемник
на новый лад.
Не захочет ли
новая волна порадовать?
А из трубы -
замогильный доклад,
какая-то
ведомственная
чушь аппаратова.
Докладец
полтора часа прослушав,
стал упадочником
и затосковал.
И вдруг...
встрепенулись
восторженные уши:
"Алло!
Последние новости!
Москва".
Но тотчас
в уши
писк и фырк.
Звуки заскакали,
заиграли в прятки -
это
широковещательная Уфы
дует
в хвост
широковещательную Вятки.
Наконец
из терпения
вывели и меня.
Трубку
душу,
за горло взявши,
а на меня
посыпались имена:
Зины,
Егора,
Миши,
Лели,
Яши!
День
промучившись
в этом роде,
ложусь,
а радио
бубнит под одеяло:
"Во саду аль в огороде
девица гуляла".
Не заснешь,
хоть так ложись,
хоть иначе,
С громом
во всем теле
крою
дедушку радиопередачи
и бабушку
радиопочтелей.
Дремлют штаты в склепах зданий.
Им не радость,
не печаль,
им
в грядущем нет желаний,
им...
- семь с половиной миллионов! -
не жаль!

Вчера беседовал я человеком, работающим в Республике Крым. Утверждает, что наше вороватое чиновничество по сравнению с крымским просто дети. Крымско-украинский чиновник не срубивший днём бабла, ночью мучается бессонницей. В общем и целом . . . не буду давать оценку, что и как в Крыму. Просто вспомнился мне многими забытый Владимир Владимирович. Читайте и сравнивайте.

Земля наша обильна*

Я езжу

   по южному

        берегу Крыма, –

не Крым,

       а копия

        древнего рая!

Какая фауна,

         флора

           и климат!

Пою,

     восторгаясь

        и озирая.

Огромное

     синее

          Черное море.

Часы

  и дни

     берегами едем,

слезай,

   освежайся,

        ездой умо́рен.

Простите, товарищ,

         купаться негде.

Окурки

   с бутылками

            упали –

здесь

     даже

     корове

        лежать не годится,

а сядешь в кабинку –

         тебе

            купален

вопьется

       заноза-змея

         в ягодицу.

Огромны

       сады

      в раю симферопольском, –

пудами

   плодов

      обвисают к лету.

Иду

  по ларькам

         Евпатории

            –

хоть четверть персика! –

            нету.

Побегал,

       хоть версты

         меряй на счетчике!

А персик

       мой

          на базаре и во́ поле,

слезой

   обливая

         пушистые щечки,

за час езды

     гниет в Симферополе.

Громада

      дворцов

        отдыхающим нравится.

Прилег

   и вскочил от куса̀чей тоски ты,

и крик

   содрогает

           спо здравницы:

– Спасите,

        на помощь,

            москиты! –

Но вас

   успокоят

          разумность критики,

тревожа

   свечой

      паутину и пыль:

«Какие же ж

         это,

           тов

           

они же ж,

     товарищ,

            клопы!»

В душе

   сомнений

        переполох.

Контрасты –

      черт задери их!

Страна абрикосов,

           дюш

            блох,

здоровья

       и

          дизентерии

Республику

     нашу

          не спрятать под ноготь,

шестая

   мира

        покроется ею.

О,

     до чего же

      всего у нас много,

и до чего же ж

      мало умеют!

[1928]

Кому-то Быков нравится, а мне Маяковский. Маяковского ещё помнят. Быкова скоро забудут. Маяковский ошибался, но правда остаётся с ним.

Владимир Маяковский
«Голубой лампас»

В Новочеркасске на 60 000 жителей 7 000 вузовцев

Чернеют
небеса - шалаш.
Меняет вечер краску.
Шел снег.
И поезд шел.
И шла
ночь к Новочеркасску.
Туман,
пятна.
Темно,
непонятно.

С трудом себя карабкал
по ночи...
по горе ли...
И что ни дом -
коробка,
черней, чем погорелец.
Город -
идет в гору.
Но лишь
взобрался город-оборвыш -
тут тебе -
площадь,
ширь -
собор вишь!

Путь
до небес
раздели пополам -
дотуда дойдут купола!
А за собором
средь сора и дерьма,
эдакой медной гирей,
стоит казак,
казак Ермак,
Ермак -
покоритель Сибири.
Ермак не один:
из ночи и льдин
встает генерал Каледин,
За ним другие.
Из снега и тумана,
из старого времени клятого
скачут по улице,
по улице атамана
Платова.
Мчит на рысях
"краса Расеева"!
С-под шапок свисают пряди.
Може, едет и дед Асеева,
може, и мой прадед.
Из веков
испокон,
будто снова
в огонь,
под бубны
и тулумбасы -
трется конь о конь,
золотится погон,
и желтеют
на ляжках
лампасы.

Электро-глаз
под стеклянной каской
мигнул и потух...
Конфузится!
По-новому
улицы Новочеркасска
черны сегодня -
от вузовцев.
И вместо звяканья
сабель и шпор
на дурнях
с выправкой цапли -
звенит
комсомольский
смех и спор
да мысли острее сабли.
Закройся,
ушедших дней лабаз!
Нет
шпорного
диня и дона.
Ушли
генералы
в бессрочный запас, -
один на Кубани сияет лампас -
лампас голубой
Волго-Дона.

К сожалению снова открылся "ушедших дней лобаз".

Таварищ Маяковский, вот Вы написали поэму "Валадимир Ильич Ленин"?
Да Иосиф Виссарионович.
А не могли- бы Вы написать поэму "Иосиф Виссарионович Сталин"?
Я попытаюсь.
Папытайтесь, папытайтесь, "попытка не пытка" как говорит товарищ Берия.

Товарищ Маяковский с форума Шахты СУ. Ваше мнение о Маяковском и Быкове?

Все великие люди немного припе...тые, это факт. Вся жизнь Маяковского, его порывы, его любовь, его смерть говорят об этом. Маяковский поэт своего времени, поэт революции, ее страстей. Он велик, для нас, длятех кто его знает. Для сегодняшней молодежи что Есенин, что Маяковский, что Пушкин - это далекое, неизведанное и ненужное.

Вы о Диме Быкове? Юморист, фуфлоган, уличный стихоплет.

9 февраля 1881 года в Санкт-Петербурге умер Фёдор Михайлович Достоевский.

Наступает 1881 год. Достоевский полон обширных планов: он предполагает в течение двух лет издавать «Дневник», а затем начать писать вторую часть «Карамазовых»; в ней появятся все прежние действующие лица, но уже через 20 лет, почти в современную эпоху. Главным героем романа будет Алеша Карамазов. Жена писателя, Анна Григорьевна, пишет: «Первую половину января Ф. М. чувствовал себя превосходно, бывал у знакомых и даже согласился участвовать в домашнем спектакле, который предполагал устроить у гр. С. А. Толстой в начале следующего месяца. Шла речь о постановке двух, трех сцен из трилогии гр. А. К. Толстого, и Ф. М. брал на себя роль схимника в «Смерти Ивана Грозного».
В ночь с 25 на 26 января, работая в своем кабинете, он начал кашлять кровью. Кровоизлияние было столь незначительно, что он не обратил внимания: 26 января – два новых кровотечения. Вызывают доктора; больной теряет сознание. Придя в себя, говорит жене: «Аня, прошу тебя, пригласи немедленно священника, я хочу исповедоваться и причаститься». После причастия состояние его улучшается, и ночь проходит спокойно. 27-го он снова принимается за дела: говорит с метранпажем, волнуется из-за «Дневника». Рано утром 28-го января больной будит жену: «Знаешь, Аня, говорит он, я уже три часа, как не сплю и все думаю и только теперь сознал ясно, что я сегодня умру». Анна Григорьевна уверяет мужа, что он будет жить: он прерывает ее: «Нет, я знаю, я должен сегодня умереть. Зажги свечу, Аня, и дай мне Евангелие».
Открывает его наугад, на третьей главе от Матфея: «Иоанн же удерживал Его и говорил: «Мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне». Но Иисус сказал ему в ответ: «Не удерживай, ибо так надлежит нам исполнить всякую правду».
Достоевский говорит жене: «Ты слышишь – не удерживай, значит, я умру» и прибавляет: «Помни, Аня, я тебя всегда горячо любил и не изменял тебе никогда, даже мысленно». Дочь писателя, Любовь Федоровна приписывает отцу следующее предсмертное наставление детям. Умирающий писатель позвал к себе сына и дочь, попросил прочесть им притчу о блудном сыне и сказал: «Дети, не забывайте никогда того, что только что слышали здесь. Храните беззаветную веру в Господа и никогда не отчаивайтесь в Его прощении. Я очень люблю вас, но моя любовь – ничто в сравнении с бесконечною любовью Господа ко всем людям, созданным Им. Если бы даже вам случилось в течение вашей жизни совершить преступление, то все-таки не теряйте надежды на Господа. Вы Его дети – смиряйтесь перед Ним, как перед вашим отцом, молите Его о прощении и Он будет радоваться вашему раскаянью, как Он радовался возвращению блудного сына».
Анна Григорьевна весь день ни на минуту не отходит от умирающего: он держит ее руку в своей и шёпотом говорит: «Бедная, дорогая, с чем я тебя оставляю... Бедная, как тебе тяжело будет жить». Кровоизлияние не прекращается; вызывают доктора, он застает больного в агонии.

В 8 часов 38 минут вечера, 28 января 1881 Достоевский скончался.

В последние месяцы писатель часто говорил о своей смерти и просил похоронить его на кладбище Новодевичьего монастыря. Однажды Анна Григорьевна шутливо сказала, что его похоронят в Александро-Невской Лавре. «Какие чудные похороны я тебе устрою! – прибавила она. – Архиепископы будут служить тебе заупокойную обедню, митрополичий хор будет петь. Огромная толпа будет провожать твой гроб и когда шествие приблизится к Лавре, монахи выйдут навстречу тебе». – «Они делают это только для царя», – возразил Достоевский. Но слова Анны Григорьевны оказались пророческими. Писатель был погребен на кладбище Александро-Невской Лавры.

Похороны его превратились в историческое событие – тридцать тысяч народу провожало его гроб, 72 делегации несли венки, 15 хоров участвовало в процессии.

1-го февраля тело писателя было предано земле: Пальм, Миллер, Гайдебуров и Владимир Соловьев говорили речи на его могиле.

Смерть Достоевского переживалась каждым русским, как национальный траур и личное горе.
Смерть Достоевского - Русская историческая библиотека

Хронологическое описание кончины Ф. М. Достоевского. Подробности того, как умирал писатель. Его изображение на смертном одре

5 августа 2015 в 10:38 Справедливов С С пишет:
ССС> Вы о Диме Быкове?

Мы о Моне Зильбертруде.

Воин первого уровня

Эта статья написана в форме ответов соседскому мальчику и моему внуку – школьнику. Но, возможно, это будет интересно и взрослым.

Дорогой друг, ты меня спрашиваешь, существует ли боевая магия, и если существует, то как можно ей научиться? Есть такая теория, хотя и с другим названием, но? если тебе так хочется, используем термин «боевая магия» как удобную фигуру речи.

Главное действующее лицо боевой магии – человек-воин в условиях единоборства, допускающего смертельный исход для его участников. Единоборство не означает буквально «один на один». Предполагается, что воин один, а противников у него может быть сколько угодно. Но даже если у воина есть союзники или помощники, всё равно у каждого своя жизнь и своя магия.

В условиях единоборства решение воина приоритетно. Всё остальное не имеет значения: сострадание к противнику, страх собственной смерти, отношение к нему других людей, усталость, боль, холод и даже, как ни странно, ненависть.

Имеет ли воин на это право? Да, имеет. На это и на любое другое решение, поскольку полностью отвечает за все последствия, как ожидаемые, так и непредвиденные.

Это обычный человек может себе позволить причитать, размазывая по лицу слёзы и сопли: «Я не хотел, это само получилось, меня послали, я исполнял приказ, я больше не буду». Врёт, конечно, – пригрозят, прикажут и снова пойдёт, и снова будет.

В отличие от него, воин первого уровня – это «всего лишь» взрослый человек, и этого вполне хватает для получения абсолютного превосходства в единоборстве над обычными людьми.

Так что же может воин первого уровня? На первый взгляд, немного. Он способен реализовывать свои навыки всегда, везде и вне зависимости от внешних обстоятельств.

Я вижу, ты ждёшь, когда же, собственно, начнётся разговор о настоящей магии. Он уже начался, и я попробую ещё раз пояснить это на очень простых примерах.

Положи на пол доску и попробуй по ней пройти. Уверен, что получится. А теперь положи доску между двух стульев. Тоже получится, хотя и с некоторым напряжением. Ну и наконец: перекинь эту доску между двумя балконами на уровне десятого этажа и представь себе (ходить не нужно), как ты идёшь по ней.

Ты – тот же, доска – та же, но что-то мешает.

А вот тебе история, «леденящая кровь». Едет автобус по нашей необъятной стране, через пару часов – зелёная остановка: мужчины направо, женщины налево. Минут через десять почти все уже на местах, и вдруг входит маленький мальчик и говорит: «Мама, посмотри, что я нашёл!» – а в руках у него граната с выдернутой чекой. Все, естественно, в ужасе, но находится некий герой, который осторожно сжимает руки мальчика своими руками, чтобы у гранаты скоба не отскочила, потом просит у женщин заколку для волос, вставляет её вместо чеки, забирает гранату, выворачивает запал, отсоединяет взрыватель и рассовывает всё по карманам. Пассажиры аплодируют и звонят в компетентные органы, впрочем, остальное уже не важно.

Важно то, что если ты возьмёшь учебную гранату, то сможешь всё это проделать легко и с первого раза.

Как ты, наверное, догадался, обычному человеку пройти по доске между балконами или разрядить боевую гранату мешает страх.

Ты, вероятно, спросишь: а что же, воин ничего не боится? Смотря когда и смотря чего, но в условиях единоборства всё это не имеет значения и на его действия влияния не оказывает.

Когда я был курсантом и стрелял по мишени, находящейся на расстоянии 300 метров, меня часто посещала вот такая мысль.

Мы стреляем из окопа с упора, и почти все попадаем с первой очереди, а предполагаемый противник стреляет на ходу, причём он идёт в полный рост, а у нас одни головы торчат. По всему получается, ему не приблизиться даже на бросок гранаты. И будь наступающих хоть в десять раз больше, всё равно постреляем всех, как зайцев. Впрочем, мысль эта не оригинальная и для упражнения на полигоне вполне здравая. Но то, что получается с мишенями, может не получиться в бою. Так как в реальной ситуации атакующие стреляют хотя и не особенно метко (на ходу ведь стреляют), но пули посвистывают над головой у обороняющихся и тыкаются в землю перед окопом, поднимая фонтанчики пыли, и очень не хочется не то что спокойно прицелиться, но даже нет желания голову высунуть из окопа. А ведь, казалось бы, нужно дружненько дать прицельно очередь, и наступающие тут же залягут, а после второй очереди поползут обратно. Они ведь тоже, как правило, обычные люди.

Но есть, кроме фактора страха собственной смерти, другой фактор, не менее сильный.

То, что солдат на стрельбище попал в фанерную мишень, в бою означает убийство человека. Обычный человек к этому не готов, не хочет и, следовательно, не может.

Разумеется, люди разные, и у каждого много мотивов поведения, осознанных и неосознанных желаний. Но в условиях войны первоочерёдным и практически единственным является фактор смерти – своей и чужой.

Никто не хочет умирать.

Никто не хочет убивать.

Есть такая военная профессия – снайпер. Как раз в ней действие этого фактора можно проследить в чистом виде. Ты, наверное, слышал, что хорошие снайперы получаются из охотников (не любителей, конечно, а из промысловиков). Предполагается это потому, что они хорошо стреляют, умело маскируются, обладают необходимой выдержкой – это так, но обычно забывают о философии охотника, вытекающей из его образа жизни. Охотник живёт в мире, где ему приходится убивать. Смерть животного даёт жизнь ему и его семье, он знает: так устроен мир, в который он попал. Для него зверь – не объект ненависти – это и еда, и возможность купить детям обновки к новому учебному году. После удачной охоты он спит с чувством выполненного долга, без кошмаров и угрызений совести.

Именно такая философия у снайпера. Ему нет оправдания, как рядовому пехотинцу, который, стреляя в противника в бою, может сказать: «Если не я его, то он меня». Оправдание, надо сказать, жалкое, он в него и сам не верит, потому и спит плохо, просыпается среди ночи в холодном поту, а днём пытается всё забыть. Но этот кошмар убийства человека останется с ним на всю жизнь, если, конечно, он не изменится сам.

Изменившись, человек попадает в другой мир, где убийство ближнего кошмаром может и не быть.

Именно в таком мире живёт снайпер. Заняв ночью позицию на нейтральной полосе, целый день неподвижно лежит, не ест, не пьет, не замечает укусов комаров и, наконец, видит в прицел молодого солдатика, который неосмотрительно высунул голову из своего окопа и озирает окрестности. Оптика создаёт впечатление, что противник смотрит ему в глаза. Именно это происходит за секунду до выстрела. Как стемнеет, снайпер вернётся в своё расположение, помоется, поест и спокойно уснёт. Он пошёл на войну, чтобы помочь своей стране, этот выстрел приблизил победу и поэтому он спит спокойно.

То, что противник ненавидит снайперов и не берёт их в плен, понятно, но и свои его тоже не сильно любят.

Представь себе современную ситуацию.

В детском саду сидит девушка-террористка в окружении заложников – детей и воспитателей – и держит руку на кнопке взрывателя бомбы.

Психолог, разумеется, уговаривает её сдаться, рассказывая о ценности жизни людей и о возможных радостях материнства самой террористки. На самом деле всё это ложь, цель его разговоров – добиться, чтобы она хотя бы на секунду сняла руку с взрывателя. В это время снайпер видит лицо девушки практически в упор. И вот психолог, наконец, находит нужные слова: описывая красоту и молодость террористки, он особо останавливается на её прекрасных волосах, и та непроизвольно поправляет прическу той самой рукой, которой собиралась всех взорвать.

Дальше понятно: выстрел, мозги разлетаются по стене, врывается группа захвата, все спасены.

Самое интересное будет потом. Через пару недель воспитательница, бывшая заложница, знакомится с тихим, скромным молодым человеком и вдруг, сидя с ним в кафе, узнаёт, что её новый знакомый и есть тот самый снайпер, который на её глазах убил девушку-террористку. Если ты думаешь, что она кинется в объятия к герою-спасителю, то сильно ошибаешься.

В молодости свою смерть представить трудно, а убийство юной красивой девушки произошло на её глазах, и убийца – вот он, только руку протяни.

Вся эта жалостливая история, конечно, сказка. Снайперы, предвидя подобные последствия, работают в масках, да и потом не афишируют род своих занятий.

Психолог-переговорщик тоже не рассказывает своим детям перед сном нюансы своей профессии.

Ты, кстати, сможешь смоделировать эту ситуацию на себе, в более мягком варианте, конечно. Пригласи своих одноклассников, типичных цивилизованных горожан, за город на пикник. Купи мясо в кулинарии, можно даже пива немного. Безалкогольного. Организуй им костёр, зажарь шашлык. Все, конечно, будут от тебя в восторге. Прекрасные воспоминания обеспечены надолго. А потом, через месяц, сделай то же самое, с той лишь разницей, что не ходи в кулинарию, а купи в ближайшей деревне живого барашка. У всех на глазах перережь ему горло, разделай, ну а дальше всё, как обычно: костёр, шампуры, пиво. Разницу в отношении к себе ты почувствуешь сразу.

Не суди их строго – они обычные люди. Те самые, которые любят сосиски, но не хотят убивать поросят; мало того, что сами не хотят, так они ещё и презирают тех, кто это для них делает.

Дети и есть дети. А взрослый человек (в истинном значении этого слова) либо спокойно убивает (потому что он сам «хищник», либо убивать отказывается, но и мяса не ест (вегетарианцем становится).

То же самое происходит и на войне, где приходится делать выбор: становиться воином или, наоборот, отказаться от убийства в принципе. Такие «вегетарианцы» от войны называются пацифистами. Это путь нелегкий и достойный уважения – их тоже не любят, и в военное время такой выбор обычно заканчивается трибуналом. Но есть один неоспоримый плюс и у воинов, и у пацифистов: и те, и другие спят спокойно.

Если ты всё ещё хочешь стать воином (а я тебя отнюдь не разубеждаю, как, впрочем, и не агитирую), давай сыграем в виртуальную игру.

Представь себе, ты пришел с девушкой в кафе, сидишь с ней за столиком и мило беседуешь. И вдруг к вам подходит здоровенный амбал, наклоняется и, дыша перегаром, говорит всякие гнусности.

Сделаем здесь стоп-кадр и проанализируем мотивы и шансы противоборствующих сторон.

Этот амбал вовсе не хочет никого ни убивать, ни даже калечить, самое большее – макнёт тебя лицом в салат, а к твоей подруге залезет за пазуху и, конечно, ничем особенным ради своего скромного желания жертвовать не собирается. В единоборстве с воином он обречён.

Ты, может быть, скажешь: «А что я могу с ним сделать, если он в два раза больше меня?» Можешь. Надо всего лишь стать воином и вступить в единоборство (напомню, допускающее смертельный исход для обеих сторон).

Как только ты примешь это решение, ситуация разрешится мгновенно и в твою пользу.

Что же будет? А вспомни: амбал стоит, наклонившись над столом, а у тебя в руке вилка – ткнуть вилкой в горло или в глаз – и всё, противнику будет не до тебя.

Что будет потом? Да много чего будет, но ты хотел победы – и ты её получил. Да, за неё придётся платить. Гарантированы неприятности с законом – он этого не одобрит. Друзья будут бояться, родители – переживать, и даже девушка, которую ты защитил от наглых посягательств, не обязательно воспылает любовью (посягательства для неё виртуальны, а вилка в глазу запомнится на всю жизнь).

Человек интеллигентный так не сделает. Он, вроде бы, не против вступиться за честь и достоинство, но очень быстро всё это представит: и вилку в глазу, и возможность мести дружков амбала, и приговор суда, и прочее, и прочее… И, как сказал принц Датский Гамлет в конце монолога «Быть или не быть»:

И так решимости природный цвет

Хиреет под налётом мысли бледным.

И начинанья, вознёсшиеся мощно,

Сворачивая в сторону свой ход,

Теряют имя действия…

И придётся ему стряхивать салат с ушей и защищать свои честь и достоинство в суде; деньги, может быть, и отсудит, но честь и достоинство – вряд ли.

Если такая виртуальная история тебя ни в чём не убедила, расскажу пример из жизни (всё было подробно изложено в газете):

Четыре бандита приехали на старой «копейке» к дому одного чеченского чиновника, вызвали его во двор, а затем убили; но они оказались не воинами: увидев во дворе новенькую «девятку», решили на ней уехать. Воины уехали бы на своей старой машине, а у этих жадность была на первом месте.

Пока они пересаживались, жена убитого взяла его служебный автомат и вышла на крыльцо, имея одно приоритетное желание – убить их всех. Обычная женщина подумала бы о возможности собственной смерти от ответного огня бандитов, был бы страх мести, судебных преследований, было бы жалко собственную машину.

Но она была воином (по крайней мере, в тот момент) и превратила машину в «решето» (с десяти метров трудно промахнуться). Машину, понятно, – на свалку, бандитов – в морг.

Дорогой друг, у тебя все-таки может сложиться впечатление, что весь вопрос в том, кем быть – киллером или вегетарианцем, или кому-то вилку в глаз, или сам мордой в салат.

Вот что я хочу тебе на это сказать: приведённые варианты поведения – это ещё не предел, были времена и более жестокие, чем сейчас, причём не только в портовой таверне, где «джентльмены удачи» проводили свой досуг.

Вот что писал доктор Папюс (напомню, речь идёт о XIX веке): «Мужик – существо чисто импульсивное, при малейшем недоразумении лезет в драку раньше, чем что-либо сообразит; между тем как человек воспитанный подаст свою визитную карточку и пригласит секундантов».

Выкинем из цитаты мужика и останутся нравы воспитанных людей XIX века: «при малейшем недоразумении – секунданты».

Вспомни быстро, за что Онегин убил Ленского; так сразу и не вспомнить, потому что действительно ни за что. Пушкина как-то понять можно – из-за жены стрелялся, а Лермонтов – чего ради? И эти люди – не пьяные матросы, это, как говорится, «наше всё».

Однако вернёмся в наше кафе. Подумай, почему амбал подошёл к тебе, а не к бабушке-старушке за соседним столиком?

Сидел бы ты один с учебником геометрии, никто бы внимания не обратил. А появившись в кафе с девушкой, ты себя позиционировал настоящим мужчиной – «мачо». Такой поступок – вызов окружающим самцам: девушка моя и, как говорят в Одессе, «я её обедаю, я её танцую». Ты повёл себя как воин, таковым не являясь. И первый же самец отреагировал вполне адекватно – «надо показать щенку его место». Но будь ты воином до прихода в кафе, то, по всей видимости, никакого инцидента бы не было – подошли бы к кому-нибудь другому.

Рассказывают, как один режиссёр перед премьерой театрального спектакля надел на актеров настоящие драгоценности, и когда его спросили: «Зачем, из зала всё равно не видно?» – пояснил: «В настоящих драгоценностях актёры будут играть по-другому, вот это и будет видно».

Это я к тому, что воина на самом деле видно сразу, и к нему пристают редко, да и то по большой глупости. Умные понимают: победа над воином, даже если и случится, то очень дорого встанет.

Когда я работал в сельской школе-интернате, туда привели новенького мальчика из Дагестана. Старшеклассники, конечно, над ним стали издеваться, не по национальным соображениям, а из принципа – все «на новенького». Тому это, однако, надоело, и через несколько дней он им сказал, причём негромко: «Вы ночью уснёте, а я вас зарежу». И все как-то сразу поверили.

Подобный же случай был описан в одной из немецких газет. Там один обыватель делился воспоминаниями, как он после разрушения Берлинской стены в состоянии некой эйфории с толпой таких же энтузиастов пошёл громить советские военные учреждения. Однако развлечения не получилось. На крыльцо вышел офицер с пистолетом и сказал, что он готов применить оружие. После этого энтузиазм толпы быстро улетучился и все разошлись по домам. Оливер Кромвель в подобном случае, после разгона английского парламента, сказал: «И ни одна собака не тявкнула».

Статья об этом случае была опубликована во время первого официального визита В. В. Путина в ФРГ для того, чтобы немцы лучше представляли себе, с кем им предстоит иметь дело, так как в нашем президенте этот обыватель узнал того самого офицера, в одиночку остановившего толпу.

Известные люди находятся на виду, и поэтому можно проследить, как они «дошли до жизни такой».

В одном из интервью Путин рассказывал, как он в школьные годы решил со своими дружками поймать крысу: гоняли её, гоняли и, наконец, загнали в угол. А дальше понятно: крыса развернулась и вступила в единоборство, поставив на карту свою жизнь, а поскольку её противники, хотя и имели неоспоримое превосходство в силе, не захотели рискнуть даже получением царапины, то, естественно, с позором бежали. Вместе со всеми бежал и наш будущий президент, запомнив это на всю жизнь.

Но кроме этого события, в его жизни наверняка была книга «Приключения Гекльберри Финна», в которой есть эпизод, весьма напоминающий случай в Германии: Гек Финн, путешествуя по Америке середины девятнадцатого века, наблюдал, как толпа попыталась линчевать отставного полковника, и вот что из этого получилось (отрывок привожу с сокращениями):

«…Ограда рухнула, и передние ряды валом повалили во двор.

Тут Шерборн с двустволкой в руках вышел на крышу маленькой веранды и встал, не говоря ни слова, такой спокойный, решительный. Шум утих, и толпа отхлынула обратно.

Шерборн всё ещё не говорил ни слова – просто стоял и смотрел вниз. Тишина была очень неприятная, какая-то жуткая. Шерборн обвёл толпу взглядом, и, на ком бы этот взгляд ни остановился, все трусливо отводили глаза, ни один не мог его выдержать, сколько ни старался. Тогда Шерборн засмеялся, только не весело, а так, что слышать этот смех было нехорошо, всё равно как есть хлеб с песком.

Потом он сказал презрительно и с расстановкой:

– Подумать только, что вы можете кого-то линчевать! С чего это вы вообразили, что у вас хватит духу линчевать мужчину?.. Вам не хотелось идти. Средний человек не любит хлопот и опасности. Но если какой-нибудь получеловек, вроде Бака Гаркнеса, крикнет: «Линчевать его! Линчевать его!» – тогда вы боитесь отступить, боитесь, что вас назовут, как и следует, трусами, и вот вы поднимаете вой, цепляетесь за фалды этого получеловека и, беснуясь, бежите сюда и клянётесь, что совершите великие подвиги.

Самое жалкое, что есть на свете, – это толпа. Но толпа без человека во главе ничего не стоит. Теперь вам остаётся только поджать хвост, идти домой и забиться в угол… А теперь уходите прочь и заберите вашего получеловека! – С этими словами он вскинул двустволку и взвёл курок.

Толпа отхлынула и бросилась врассыпную кто куда, и Бак Гаркнес тоже поплёлся за другими, причём вид у него был довольно жалкий…» (М. Твен. Приключения Гекльберри Финна).

Как видишь, стать воином первого уровня легко, было бы желание.

Правда вот, желание возникает не у всех и не всегда.

Источник: RussiaPost